да, жить - это больно,

но мы поднялись и глядели (с)

вхожу в вагон метро - упираюсь взглядом в натуральную феерию, поэтому поспешно отворачиваюсь к двери и уже спокойно рассматриваю отражение.
а посмотреть есть на что.

в первый момент я принял ее за пожилого гомика, "вышедшего из шкафа" настолько давно и прочно, что ему уже все равно, пялятся на него или нет.
малиновый дафл-котт. абсолютно лысый череп. огромные серьги в ушах - три хрустальных шара, по нарастающей, один под другим. синие, правильными дугами брови, нарисованные на безволосом, немного отекшем лице.
и только когда зазвучал голос, я понял, что у меня за спиной женщина, и что ее лысый череп, скорее всего - результат химиотерапии.  голос у нее был прекрасный,  глубокий и звонкий.
ее спутник говорил с ней по-английски, но я не уверен, что это ее родной язык. при этом само потрясающее было то, как она воспроизводила русские слова. молодому человеку кто-то позвонил, он постарался быстро свернуть разговор, дважды повторил:, пока, пока.
По-ка, по-ка, - радостно повторила она, точно копируя его интонации, без малейшего акцента.
дальше он начал что-то рассказывать про то, куда они едут - васильевский, ленэкспо, самая большая выставочная и коммуникационная площадка в городе... сейчас они выйдут на приморской...
And the name of the place is? - спросила она.
Приморская, - сказал молодой человек.
Примоорскаая, - пропела она у меня за спиной.

химиотерапия, да. и голос, как серебряный колокольчик. и смеется, смеется.

быть живым - это пережить химиотерапию, не носить парик, каждый день рисовать синие брови, вдевать в уши хрустальные серьги до плеч и смеяться, и петь иностранные слова.
по-ка, по-ка.

да, жить - это больно,

но мы поднялись и глядели (с)

вхожу в вагон метро - упираюсь взглядом в натуральную феерию, поэтому поспешно отворачиваюсь к двери и уже спокойно рассматриваю отражение.
а посмотреть есть на что.

в первый момент я принял ее за пожилого гомика, "вышедшего из шкафа" настолько давно и прочно, что ему уже все равно, пялятся на него или нет.
малиновый дафл-котт. абсолютно лысый череп. огромные серьги в ушах - три хрустальных шара, по нарастающей, один под другим. синие, правильными дугами брови, нарисованные на безволосом, немного отекшем лице.
и только когда зазвучал голос, я понял, что у меня за спиной женщина, и что ее лысый череп, скорее всего - результат химиотерапии.  голос у нее был прекрасный,  глубокий и звонкий.
ее спутник говорил с ней по-английски, но я не уверен, что это ее родной язык. при этом само потрясающее было то, как она воспроизводила русские слова. молодому человеку кто-то позвонил, он постарался быстро свернуть разговор, дважды повторил:, пока, пока.
По-ка, по-ка, - радостно повторила она, точно копируя его интонации, без малейшего акцента.
дальше он начал что-то рассказывать про то, куда они едут - васильевский, ленэкспо, самая большая выставочная и коммуникационная площадка в городе... сейчас они выйдут на приморской...
And the name of the place is? - спросила она.
Приморская, - сказал молодой человек.
Примоорскаая, - пропела она у меня за спиной.

химиотерапия, да. и голос, как серебряный колокольчик. и смеется, смеется.

быть живым - это пережить химиотерапию, не носить парик, каждый день рисовать синие брови, вдевать в уши хрустальные серьги до плеч и смеяться, и петь иностранные слова.
по-ка, по-ка.