Пытаюсь разобраться, что к чему.
Недавно говорили, обозначая состояния жизни рядом с кем-то: похоже, я не различаю состояний влюбленности и любви. Это вот острое, всегда не столько болезненное, а... с ощущением близкого отказа по всем значимым точкам, не знаю, как это объяснить, "сердце пропускает удар", но ведь не только оно. Очень горячо за глазами и в затылке, в животе - тягучий, обморочный узел, сердце - да, сердце стоит, как будто думает, что ему делать дальше. Острое состояние, очень живое, огромный приток энергии, хотя выглядит - как сильнейший расход. "Счастье мое было так велико, что ослабляло меня, как рана" - самое точное из всех определений, какое я знаю. Что-то близкое к экстазу, наверное. Никогда в нем не был, всегда в нем нахожусь.
Вот это и только это у меня есть к тем, кто вообще способен вызывать во мне сильный и захватывающий интерес. При этом я не могу сказать, что кто-то (стоп, здесь нужно внести поправку: и что-то тоже) вызывает у меня слабый интерес, ощущения всегда близки к предельным, вопрос в продолжительности.
Очень легко вызвать мой интерес, очень тяжело его удержать.
Говорить о людях очень сложно, о городах проще. У меня роман с Венецией, это источник - всегда - невероятной силы и невероятной слабости, каждый день к вечеру я падаю совершенно опустошенным, каждое утро подскакиваю в непривычную для себя рань и снова несусь по узким улицам и мостам, моя влюбленность больше похожа на одержимость, но по-другому я все равно не умею.
Когда я последний раз сидел на набережной и смотрел на закат, не в силах оторваться от зарева, звука, запаха - я думал о том, что понимаю, почему в этом городе изначально было столько казино, публичных домов и очень быстрых смертей. Потому что каким-то образом нужно отвлекаться от закатов, куда-то стравливать это невыносимое чувство - в азарт, в похоть, в эрос и танатос, хоть куда-нибудь, не то взорвешься. Люди на самом деле куда чувствительнее, чем они сами о себе готовы думать.
Считается, что нечто подобное - это влюбленность, а потом она проходит, либо бесследно, либо переходит в любовь. И во влюбленности ты не видишь партнера, а видишь свое чувство к нему, тогда как любовь - это умение слушать, впитывать, молчать вместе.
Слушать, впитывать, молчать вместе - с острой, почти непереносимой нежностью, с бесконечной радостью от того, что вот это, ужасное, невыносимое, со всеми своими кошмарными недостатками и не менее кошмарными достоинствами, существует в мире, - бьется, грустит, радуется, болеет, носится под синим небом, спит в лунном свете, впитывает весьмир - и разбрызгивает его обратно миллионами отражений, все тот же мир, но пропущенный через уникальное, до чертиков интересное "я", и тем меняет реальность, и еще эта реальность несомненно меняется тем, что я за всем этим наблюдаю и точно так же раскидываю отражения, они множатся и пересекаются, сами с собой, друг с другом, - с бесконечной радостью от всего этого. И за глазами и в затылке горячо, в животе - узел, а в грудной клетке так тесно, что сердцу не повернуться.
Я не знаю, как это называется. Все равно ничего другого у меня нет. Всегда предел, всегда бесконечная сила и бесконечная слабость, и вряд ли я смогу что-нибудь с этим сделать. Да и захочу вряд ли - мне нравится.
This entry was originally posted at http://three-is-one.dreamwidth.org/117279.html. Please comment there using OpenID.![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}