(no subject)

Я сегодня проспал.
Лучше бы я вообще весь день проспал. Но именно сего дня было явно невозможно то, что лучше, даже если оно, будем честны, лучше только в восклицании. Никому не было бы лучше, если бы я проспал весь день, прежде всего - мне. Но возможность проспать весь день была? Была. Я ее упустил? Да.
Бывают такие дни, под усиленным знаком. Вот сегодня был день упущенных возможностей. Они разнузданно отмечали профессиональный праздник, практически плясали канкан на столе.

Во-первых, я проспал. Не просто проспал, а в моем понимании проспал. Когда человек говорит "я проспал" - это значит, что он проснулся часов в одиннадцать утра. (Тут, конечно, лихо было бы загнуть, что у меня это означает, что я лег в одиннадцать утра, но я так не могу. Нет. Лег я почти нормально - в семь. Светать еще не начало.) Когда я говорю, что проспал, это означает, что часа в два дня кошки, озверев, начали прыгать на меня с разбегу, потому что все хорошо в меру, особенно аскеза и воздержание, особенно кошачьи.
Во-вторых, я не попал в ад.
И это самое обидное, знаете ли.
Дело в том, что сегодня было то единственное в году воскресенье, когда старая пражская очистная станция пускает к себе сначала чертей - расположиться с комфортом в зловонных (в прошлом) подземельях, а потом - посетителей, потому что надо же чертям чем-то заняться. Счастливцы, обладающие разумом и дополнительной записной книжкой, записались на мероприятие заранее. А я откладывал до последнего. Правда, это означает, что в случае успеха я занял бы место какого-нибудь малыша, алчущего встречи с Микулашем, его чертями и его же ангелами, потому что весь этот шабаш, конечно же, устраивается для детей.
Но ведь хочется же! Как можно не возжелать той поездки, которую Гомес Адамс устроил дяде Фестеру, в любом возрасте, даже и без конфет? На лодке, по каналам, в арчатых подземельях. Отовсюду трубы, чаны, медные котлы на множестве клепок, как на пуговицах - и черти!
В общем, я завел себе еще одну записную книжку. В следующем году не пойду - считайте меня дурой, который не может прямо лежать в собственной кровати, как говорила мистрисс Мария.
(Запись от первого января две тысячи пятнадцатого: начал тренировки сна, стараюсь заснуть на спине, вытянувшись. Чертовски мерзнут ноги, дурацкая поза.)

Еще я сегодня: не поработал, не побегал, так и не сходил в магазин - хотя уже надо бы.
(Всю неделю я живу на том, чем холодильник и духовка были набиты в прошлую субботу. При этом ем горячее, с супом и разносолами. Вот еще одна упущенная возможность: понять, как мне это удалось, я бы повторил, а то у нас теперь продуктовый вместе с "Маркс и Спенсер", а у них пошли Рождественские пудинги. Это бомба похуже пушистых котят и тортов от "Метрополя", ром, цукаты, орехи, все это - в густой пряной массе, а если разогреть, то плывет такой запах, что... Н-да. Пожалуй, эту возможность я сегодня упустил к лучшему. Бегаю-то я сейчас далеко не каждый день.)
В общем, я за день умудрился практически ничего не сделать - не только намеченного, но и вообще ничего.
Даже этот текст я пишу уже в ночи следующего дня, потому как шесть утра понедельника - все еще воскресенье, пока не лег спать.
Уникальный день, одним словом.
Поэтому пойду-ка я брысь, пока не началось.
Потому что вчера, в тиши и кромешной тьме, кто-то посреди ночи отчетливо постучал мне в окно. В то, которое в скате крыши, наискось. Я даже открыл окно и выглянул - мне было очень интересно посмотреть на того, кто может стучать в окно на черепичной крыше в четыре часа утра, зимой, на высоте восьмого этажа.
А там никого и не было.
Конечно, после этого весь день насмарку.