заканчивая тему текстов и монстров, своих и чужих

каждая уникальная жизнь формируется из двух составляющих: того опыта, который переживает человек и того способа, то есть личности, посредством которой этот опыт переживается.
пережитый опыт при этом сам по себе - как ни странно, в первую очередь, средство коммуникации.
пережитый вместе опыт склеивает почти намертво, пережитый порознь один и тот же опыт - объединяет тоже с немалой силой, как объединяет одна и та же музыка, услышанная двумя разными людими; я полагаю, что это - основа любого фан-клуба, неважно, переживают его члены одну музыку, книгу или личность.
разный опыт, пережитый порознь, может быть хорошей основой для обмена, но тут нужны сведенные словари или близость тех личностей, которые его переживали.
но то все прелюдия была.
кода: то, что лично для меня может быть основой не то что к "расходу", а к настоящей ярости, потому что, как выражается Чингизид, стоишь и натурально умираешь, сам не понимаешь, от чего.
ситуация, когда мной и еще кем-то одновременно переживался один и тот же опыт, но еще кто-то при этом переживал все, что угодно, только не предложенный опыт. это у Высоцкого в горной песенке хорошо сказано, хотя акцент смещен немного.
как там было - шаг ступил на ледник и сник, оступился - и в крик.
когда двое идут через ледяную пустыню, и один занят переходом через ледяную пустыню, а второй - собой, собственным нытьем, неудобством, холодно ему, страшно, и живет он не моментом похода, а тем, когда этот самый поход наконец кончится, или тем моментом, который был до (зеленая травка, высокие деревья, где же все это, я вас больше никогда не увижу). или, скажем, не собой, а своим спутником - что он думает о нас двоих, да не бросит ли он меня прямо тут, да зачем он все это затеял, наверняка, чтобы проверить на вшивость, и так далее.
для такого спутника весь опыт ледяной пустыни ускользнет сквозь пальцы, и если входили в нее еще хоть сколько близкие люди, то выдут в итоге совсем чужие, хотя по неопытности или там сердечной склонности поймут это далеко не сразу.
когда я чем-то занят и предлагаю это со мной разделить, я не предполагаю, что человек будет интересоваться и заниматься при этом собой или мной. я предполагаю, что он будет интересоваться и заниматься тем, что я делаю.
причем не важно, монстры это мои, выдуманный мир или реальный город.
в таких условиях возможна только работа собой и работа на износ - таким, какой ты есть, со всеми твоими достоинствами и недостатками, в конце концов, когда Фродо начинал поход, никто не спрашивал с него ни силы, ни мудрости, ни бессмертия.
вот тогда и будет стояние хмельным на вершине, двойные и тройные радуги, колокольный звон и всеобщий пильдык.
(кстати, как я понял из контекста, это вовсе не брат пушного зверя, а "пополнение", но, кажется, в таком виде словосочетание всеобщий пильдык звучит еще лучше :) )
а иначе и браться не стоило.

заканчивая тему текстов и монстров, своих и чужих

каждая уникальная жизнь формируется из двух составляющих: того опыта, который переживает человек и того способа, то есть личности, посредством которой этот опыт переживается.
пережитый опыт при этом сам по себе - как ни странно, в первую очередь, средство коммуникации.
пережитый вместе опыт склеивает почти намертво, пережитый порознь один и тот же опыт - объединяет тоже с немалой силой, как объединяет одна и та же музыка, услышанная двумя разными людими; я полагаю, что это - основа любого фан-клуба, неважно, переживают его члены одну музыку, книгу или личность.
разный опыт, пережитый порознь, может быть хорошей основой для обмена, но тут нужны сведенные словари или близость тех личностей, которые его переживали.
но то все прелюдия была.
кода: то, что лично для меня может быть основой не то что к "расходу", а к настоящей ярости, потому что, как выражается Чингизид, стоишь и натурально умираешь, сам не понимаешь, от чего.
ситуация, когда мной и еще кем-то одновременно переживался один и тот же опыт, но еще кто-то при этом переживал все, что угодно, только не предложенный опыт. это у Высоцкого в горной песенке хорошо сказано, хотя акцент смещен немного.
как там было - шаг ступил на ледник и сник, оступился - и в крик.
когда двое идут через ледяную пустыню, и один занят переходом через ледяную пустыню, а второй - собой, собственным нытьем, неудобством, холодно ему, страшно, и живет он не моментом похода, а тем, когда этот самый поход наконец кончится, или тем моментом, который был до (зеленая травка, высокие деревья, где же все это, я вас больше никогда не увижу). или, скажем, не собой, а своим спутником - что он думает о нас двоих, да не бросит ли он меня прямо тут, да зачем он все это затеял, наверняка, чтобы проверить на вшивость, и так далее.
для такого спутника весь опыт ледяной пустыни ускользнет сквозь пальцы, и если входили в нее еще хоть сколько близкие люди, то выдут в итоге совсем чужие, хотя по неопытности или там сердечной склонности поймут это далеко не сразу.
когда я чем-то занят и предлагаю это со мной разделить, я не предполагаю, что человек будет интересоваться и заниматься при этом собой или мной. я предполагаю, что он будет интересоваться и заниматься тем, что я делаю.
причем не важно, монстры это мои, выдуманный мир или реальный город.
в таких условиях возможна только работа собой и работа на износ - таким, какой ты есть, со всеми твоими достоинствами и недостатками, в конце концов, когда Фродо начинал поход, никто не спрашивал с него ни силы, ни мудрости, ни бессмертия.
вот тогда и будет стояние хмельным на вершине, двойные и тройные радуги, колокольный звон и всеобщий пильдык.
(кстати, как я понял из контекста, это вовсе не брат пушного зверя, а "пополнение", но, кажется, в таком виде словосочетание всеобщий пильдык звучит еще лучше :) )
а иначе и браться не стоило.