пожалуй, все-таки про ад

По мотивам записи (не моей) об "аде профессиональном".
Земля - это такое прекрасно устроенное место, в котором дух и тело находятся ровно в той пропорции, чтобы не давать жить спокойно, а постоянно маяться выбором между ними, даже когда он, казалось бы, сделан раз и навсегда.
И то ведь, кажется, многие как-то живут и не маются. Но это не очень для меня интересно. Поэтому тех, кто не мается, я в дальнейшем вовсе не рассматриваю. Ко всеобщему огорчению.
Так вот, для тех, кто преимущественно выбирается в сторону духа, весьма вероятен выход в сторону того, что в просторечии называется "рай", то есть в сторону увеличения пропорции дух\плоть в пользу духа.
Что с теми, кто преимущественно выбирается в сторону плоти, тоже, в общем понятно.
Все эти люди здесь живут, работают, ропщут, но делают дело, пребывая в полном неведеньи о том, что бывает при других пропорциях. И для них этот мир - просто мир.
Но есть некая часть светоносных паршивцев, которым за каким-то дьяволом понадобилось отжить здесь в человеческом теле человеческую жизнь. К примеру, покончил он с собой в своем мире, - всякое бывает. И, натурально, попал в ад. То есть сюда. Где вынужден делать выбор в сторону духа, будучи постоянно обременен плотью и тварностью.
Так вот, про ад, в любой ситуации, неважно жизненной или профессиональной.
Ты пребываешь в нем все то время, пока помнишь, что принадлежишь телом (если есть) и душой совершенно другому месту. При этом ты вынужден: жить там, где живешь, с той пропорцией дух\плоть, которая дана, но исхитряться блюсти себя так, будто при  тебе пропорция домашняя. Девушка Сара в "Лабиринте" в этом случае вопила "нечестно!" - до тех пор, пока не выучила строчку "у тебя нет власти надо мной", но не всем так везет на хорошие книжки на полке.
И вот эти нежные, трепетные, полные драйва зайки (это уже по мотивам ада профессионального), приходят в литературу или журналистику или там еще что. И через какое-то время понимают, что эмоции вкладывать куда-либо гораздо эффективнее в смысле материи на выходе, чем дух. Духа вкладываешь много, тратишься, ночи не спишь, а сидишь в итоге впроголодь. Эмоции идут куда легче, они дружнее с материей, и отдача от них куда существеннее.
После чего им либо забыть, зачем, откуда и какими они пришли, - и спокойно работать. Либо каждый день помнить, - и твердить "у тебя нет власти надо мной" по пятьсот раз в день вместо сладкого и вообще обеда. И все равно пребывать в литературе, журналистике или еще где.
Неважно на самом деле. Где бы они ни были, все равно пребывают в аду, пока помнят себя домашнего и не желают отказываться от этой памяти, несмотря на то, что обстановка совершенно не располагает помнить такие вещи. Прямо скажем, почище всякой сковородки раскаленной.
Но:

(71) Дядек, дружище, почти за все, что я точно узнал,
      заплачено болью в голове, с которой я боролся,- поведало
      Дядьку письмо.- Когда я начинаю поворачивать голову и
      разглядывать что-то и натыкаюсь на боль, я все равно
      поворачиваю голову и смотрю, потому что знаю - я увижу
      что-то, что мне не положено видеть. Когда я задаю вопрос и
      нарываюсь на боль, я знаю, что задал очень важный вопрос.
      
Такие дела.

пожалуй, все-таки про ад

По мотивам записи (не моей) об "аде профессиональном".
Земля - это такое прекрасно устроенное место, в котором дух и тело находятся ровно в той пропорции, чтобы не давать жить спокойно, а постоянно маяться выбором между ними, даже когда он, казалось бы, сделан раз и навсегда.
И то ведь, кажется, многие как-то живут и не маются. Но это не очень для меня интересно. Поэтому тех, кто не мается, я в дальнейшем вовсе не рассматриваю. Ко всеобщему огорчению.
Так вот, для тех, кто преимущественно выбирается в сторону духа, весьма вероятен выход в сторону того, что в просторечии называется "рай", то есть в сторону увеличения пропорции дух\плоть в пользу духа.
Что с теми, кто преимущественно выбирается в сторону плоти, тоже, в общем понятно.
Все эти люди здесь живут, работают, ропщут, но делают дело, пребывая в полном неведеньи о том, что бывает при других пропорциях. И для них этот мир - просто мир.
Но есть некая часть светоносных паршивцев, которым за каким-то дьяволом понадобилось отжить здесь в человеческом теле человеческую жизнь. К примеру, покончил он с собой в своем мире, - всякое бывает. И, натурально, попал в ад. То есть сюда. Где вынужден делать выбор в сторону духа, будучи постоянно обременен плотью и тварностью.
Так вот, про ад, в любой ситуации, неважно жизненной или профессиональной.
Ты пребываешь в нем все то время, пока помнишь, что принадлежишь телом (если есть) и душой совершенно другому месту. При этом ты вынужден: жить там, где живешь, с той пропорцией дух\плоть, которая дана, но исхитряться блюсти себя так, будто при  тебе пропорция домашняя. Девушка Сара в "Лабиринте" в этом случае вопила "нечестно!" - до тех пор, пока не выучила строчку "у тебя нет власти надо мной", но не всем так везет на хорошие книжки на полке.
И вот эти нежные, трепетные, полные драйва зайки (это уже по мотивам ада профессионального), приходят в литературу или журналистику или там еще что. И через какое-то время понимают, что эмоции вкладывать куда-либо гораздо эффективнее в смысле материи на выходе, чем дух. Духа вкладываешь много, тратишься, ночи не спишь, а сидишь в итоге впроголодь. Эмоции идут куда легче, они дружнее с материей, и отдача от них куда существеннее.
После чего им либо забыть, зачем, откуда и какими они пришли, - и спокойно работать. Либо каждый день помнить, - и твердить "у тебя нет власти надо мной" по пятьсот раз в день вместо сладкого и вообще обеда. И все равно пребывать в литературе, журналистике или еще где.
Неважно на самом деле. Где бы они ни были, все равно пребывают в аду, пока помнят себя домашнего и не желают отказываться от этой памяти, несмотря на то, что обстановка совершенно не располагает помнить такие вещи. Прямо скажем, почище всякой сковородки раскаленной.
Но:

(71) Дядек, дружище, почти за все, что я точно узнал,
      заплачено болью в голове, с которой я боролся,- поведало
      Дядьку письмо.- Когда я начинаю поворачивать голову и
      разглядывать что-то и натыкаюсь на боль, я все равно
      поворачиваю голову и смотрю, потому что знаю - я увижу
      что-то, что мне не положено видеть. Когда я задаю вопрос и
      нарываюсь на боль, я знаю, что задал очень важный вопрос.
      
Такие дела.