эти семь дней

фантасмагорическая получилась неделя, а все потому, что началась с классики.
с прошлого четверга у нас на Выставиште началась книжная ярмарка.
на ней обещали большой павильон российской книги, и я решил сходить.
и даже добыл себе там том Петрушевской при весьма таинственных обстоятельствах.

смотрю я ее чудесные сказки, а меня каждые две минуты за рукав дергают: сейчас вот тут будет встреча с Лукьяненко, не пропустите. спасибо, говорю, мне отсюда прекрасно слышно, а вопросов к мэтру у меня все равно никаких нет.
и вот я листаю книжечку, жду, когда мне скажут, как ее возможно купить (молодой человек ушел общаться с менеджером), и краем уха слушаю эту самую встречу.
слушаю и краю уха не верю начисто. замираю от восторга и начинаю слушать уже внимательнее.
вопрос, если не ошибаюсь, звучал следующим образом: на каких научных теориях основаны ваши книги?
ну, он объяснил, что везде по-разному, фэнтези вообще  на всеобщих допусках основано, никому не нужно знать, каким именно образом летает дракон, летает и все тут. а вот была у него книжка, где действие происходит в "высокое средневековье", и для этой книжки, мол, пришлось ему тщательнейшим образом выяснить вопрос личной гигиены опосля отхожих мест.
вот представьте себе: сидит мэтр, совершенно пирамидальный, если от макушки к основанию, и излагает натуральный Подтиральный монолог. воистину, ке гран тю а.
с любовью и знанием дела излагает, у высшей знати, говорит, были мягкие тряпочки, а дальше там, по сословиям: сено, трава, да вообще что под руку подвернется. особо ценились, говорит, камни. гладкие плоские камни.
ну тут я не удержался и позвонил супруге во Франкфурт, несмотря на жесточайший роуминг.
Тигра, говорю, ты не поверишь, но в данный момент я на книжной ярмарке, тут сидит Лукьяненко и излагает подтиральный монолог.
- Наизусть? - восхищается Тигра.
- Нет, - говорю, - в своей редакции.

"Послушав такие речи и удостоверившись, что Гаргантюа отличается возвышенным
складом ума и необычайной сметливостью, добряк Грангузье пришел в
совершенный восторг. Он сказал его нянькам: -- Один этот разговор, который я сейчас вел в вашем
присутствии с сыном моим Гаргантюа, убеждает меня в том, что ум его
заключает в себе нечто божественное, до того он остер, тонок, глубок
и ясен."

воистину, выгони классику в дверь, она, хихикая, влетит в окно.
(я, в общем, даже допускаю, что это было вполне умышленно. и так, и эдак хорошо получилось.)

эти семь дней

фантасмагорическая получилась неделя, а все потому, что началась с классики.
с прошлого четверга у нас на Выставиште началась книжная ярмарка.
на ней обещали большой павильон российской книги, и я решил сходить.
и даже добыл себе там том Петрушевской при весьма таинственных обстоятельствах.

смотрю я ее чудесные сказки, а меня каждые две минуты за рукав дергают: сейчас вот тут будет встреча с Лукьяненко, не пропустите. спасибо, говорю, мне отсюда прекрасно слышно, а вопросов к мэтру у меня все равно никаких нет.
и вот я листаю книжечку, жду, когда мне скажут, как ее возможно купить (молодой человек ушел общаться с менеджером), и краем уха слушаю эту самую встречу.
слушаю и краю уха не верю начисто. замираю от восторга и начинаю слушать уже внимательнее.
вопрос, если не ошибаюсь, звучал следующим образом: на каких научных теориях основаны ваши книги?
ну, он объяснил, что везде по-разному, фэнтези вообще  на всеобщих допусках основано, никому не нужно знать, каким именно образом летает дракон, летает и все тут. а вот была у него книжка, где действие происходит в "высокое средневековье", и для этой книжки, мол, пришлось ему тщательнейшим образом выяснить вопрос личной гигиены опосля отхожих мест.
вот представьте себе: сидит мэтр, совершенно пирамидальный, если от макушки к основанию, и излагает натуральный Подтиральный монолог. воистину, ке гран тю а.
с любовью и знанием дела излагает, у высшей знати, говорит, были мягкие тряпочки, а дальше там, по сословиям: сено, трава, да вообще что под руку подвернется. особо ценились, говорит, камни. гладкие плоские камни.
ну тут я не удержался и позвонил супруге во Франкфурт, несмотря на жесточайший роуминг.
Тигра, говорю, ты не поверишь, но в данный момент я на книжной ярмарке, тут сидит Лукьяненко и излагает подтиральный монолог.
- Наизусть? - восхищается Тигра.
- Нет, - говорю, - в своей редакции.

"Послушав такие речи и удостоверившись, что Гаргантюа отличается возвышенным
складом ума и необычайной сметливостью, добряк Грангузье пришел в
совершенный восторг. Он сказал его нянькам: -- Один этот разговор, который я сейчас вел в вашем
присутствии с сыном моим Гаргантюа, убеждает меня в том, что ум его
заключает в себе нечто божественное, до того он остер, тонок, глубок
и ясен."

воистину, выгони классику в дверь, она, хихикая, влетит в окно.
(я, в общем, даже допускаю, что это было вполне умышленно. и так, и эдак хорошо получилось.)

эти семь дней (часть вторая)

ну-с, прилетел я в Питер.
улетал я от белых каштановых хлопьев, от оцветающей сирени, от гроздьев медовой акации.
а прилетел в плюс одиннадцать по цельсию.
и прямо с самолета - в огромный хвост паспортного контроля. на полчаса.
какая тут к чертям собачьим ностальгия. не говоря уже о том, что меня очень тщательно расспрашивали, в каком районе я в Питере живу, а поскольку живу я на Васильеском, а прописан совершенно в другом месте,  пауза на какой-то момент сильно затянулась.
я вообще говорю очень тихо (когда не ржу в голос), а в Праге привык здороваться, поэтому напоследок меня упрекнули в том, что я "странно себя веду", но все-таки отпустили.
чума.
что ж удивительного в том, что выбрался я наружу в несколько взвинченном состоянии.
как выразилась Крыська:
- Я здесь и я недоволен, - заявил Стрейнджер вместо "здрасьте".

со всей ответственностью заявляю,  что  Крыська  и  Тая  спасли меня и мироздание. черт его знает, что бы я натворил на таком взводе, продолжайся он весь вечер. но меня сунули  в  уютную теплую  машину,  отвезли домой,  дали выдохнуть и только выдохнуть. после чего сунули обратно в машину и повезли в "Тепло".
и это была великолепная идея. там был огромный диван. там была Небель, которая (не без моего участия) тут же оказалась у меня на коленях. там были Аннамарта и Лиза, чей нос уже воспет Крыськой, так вот, этот носик уж точно хорош в любую погоду.
(а потом явился Змейс, примерно такой же,  как я из аэропорта. и примерно так же оттаял, глотнув коньяку и утоптав дивану,  так что  это не только на меня так  "Тепло" действует. оно вообще действует.)
как же мы ржали. это просто ужас, как мы ржали, причем я уже не помню, над чем. кажется, над всем.
это был восхитительный вечер, было невероятно вкусно и уютно, правда, что подумали наши соседи, я даже боюсь представить.
а потом Тая отвезла нас домой, и Крыська меня остригла.
и я теперь вот такой

день, который начинался отвратительно, закончился  очень хорошо.
а на следующий день были чтения.
 

эти семь дней (часть вторая)

ну-с, прилетел я в Питер.
улетал я от белых каштановых хлопьев, от оцветающей сирени, от гроздьев медовой акации.
а прилетел в плюс одиннадцать по цельсию.
и прямо с самолета - в огромный хвост паспортного контроля. на полчаса.
какая тут к чертям собачьим ностальгия. не говоря уже о том, что меня очень тщательно расспрашивали, в каком районе я в Питере живу, а поскольку живу я на Васильеском, а прописан совершенно в другом месте,  пауза на какой-то момент сильно затянулась.
я вообще говорю очень тихо (когда не ржу в голос), а в Праге привык здороваться, поэтому напоследок меня упрекнули в том, что я "странно себя веду", но все-таки отпустили.
чума.
что ж удивительного в том, что выбрался я наружу в несколько взвинченном состоянии.
как выразилась Крыська:
- Я здесь и я недоволен, - заявил Стрейнджер вместо "здрасьте".

со всей ответственностью заявляю,  что  Крыська  и  Тая  спасли меня и мироздание. черт его знает, что бы я натворил на таком взводе, продолжайся он весь вечер. но меня сунули  в  уютную теплую  машину,  отвезли домой,  дали выдохнуть и только выдохнуть. после чего сунули обратно в машину и повезли в "Тепло".
и это была великолепная идея. там был огромный диван. там была Небель, которая (не без моего участия) тут же оказалась у меня на коленях. там были Аннамарта и Лиза, чей нос уже воспет Крыськой, так вот, этот носик уж точно хорош в любую погоду.
(а потом явился Змейс, примерно такой же,  как я из аэропорта. и примерно так же оттаял, глотнув коньяку и утоптав дивану,  так что  это не только на меня так  "Тепло" действует. оно вообще действует.)
как же мы ржали. это просто ужас, как мы ржали, причем я уже не помню, над чем. кажется, над всем.
это был восхитительный вечер, было невероятно вкусно и уютно, правда, что подумали наши соседи, я даже боюсь представить.
а потом Тая отвезла нас домой, и Крыська меня остригла.
и я теперь вот такой

день, который начинался отвратительно, закончился  очень хорошо.
а на следующий день были чтения.