...вот никаких и не читайте

Второй раз попытался осилить "Почерк Леонардо" Рубиной.
Маялся, ворчал, морщился - очень плохо написана книжка,

(очень много лишней информации, очень много вставок, работающих только на одно: я, писатель Дина Рубина, доподлинно знаю, как оно там - в Париже,  Франкфурте,  Жмеринке. а между тем: поля желтой сурепки в европе в октябре - это, мягко говоря, преувеличение. такое ощущение, что раньше редактор у ее текстов был,  и хороший, а теперь его нет, и видны не только швы, но и наметка.)

но заявка была на "история демиурга, который хочет быть человеком", и я честно пытался. Надрыв, разрыв, порыв в каждом абзаце. Я терпел-терпел, а на третий день обнаружил, что меня вообще все раздражает. Решительно любой текст.
Некоторые книги в полном смысле слова вредны для моего организма.
Дошел до выделенной курсивом и отбивкой фразы "Господи-пощади-господи-спаси-и-помилуй!" - и все, все. Не дочитаю, уже раздражен, не хочу быть раздражен еще больше.
Я подозреваю, что в какой-то момент все те, с кого она писала живьем, стали очень сильно недовольны ее описанием, и она с живых людей ушла на высосанных выдуманных, и не получается, не получается совсем.

У меня тут "Жюстин" и "Балтазар" под одной черной обложкой, как-нибудь выправлюсь.

Дела же наши по-прежнему: двадцать километров в день, по городу Триру,  довольно быстрым шагом (утром до госпиталя, обратно, потом вечером заново туда и обратно) кого угодно заставят спать по ночам глубоким и ровным сном,
а то, что снятся мне при этом тексты, цветные, как витражи, записанные моей рукой, так, думаю, Рубина здесь не при чем.

...вот никаких и не читайте

Второй раз попытался осилить "Почерк Леонардо" Рубиной.
Маялся, ворчал, морщился - очень плохо написана книжка,

(очень много лишней информации, очень много вставок, работающих только на одно: я, писатель Дина Рубина, доподлинно знаю, как оно там - в Париже,  Франкфурте,  Жмеринке. а между тем: поля желтой сурепки в европе в октябре - это, мягко говоря, преувеличение. такое ощущение, что раньше редактор у ее текстов был,  и хороший, а теперь его нет, и видны не только швы, но и наметка.)

но заявка была на "история демиурга, который хочет быть человеком", и я честно пытался. Надрыв, разрыв, порыв в каждом абзаце. Я терпел-терпел, а на третий день обнаружил, что меня вообще все раздражает. Решительно любой текст.
Некоторые книги в полном смысле слова вредны для моего организма.
Дошел до выделенной курсивом и отбивкой фразы "Господи-пощади-господи-спаси-и-помилуй!" - и все, все. Не дочитаю, уже раздражен, не хочу быть раздражен еще больше.
Я подозреваю, что в какой-то момент все те, с кого она писала живьем, стали очень сильно недовольны ее описанием, и она с живых людей ушла на высосанных выдуманных, и не получается, не получается совсем.

У меня тут "Жюстин" и "Балтазар" под одной черной обложкой, как-нибудь выправлюсь.

Дела же наши по-прежнему: двадцать километров в день, по городу Триру,  довольно быстрым шагом (утром до госпиталя, обратно, потом вечером заново туда и обратно) кого угодно заставят спать по ночам глубоким и ровным сном,
а то, что снятся мне при этом тексты, цветные, как витражи, записанные моей рукой, так, думаю, Рубина здесь не при чем.