об утрате пространства дружбы
Jan. 20th, 2014 03:33 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
a_strНекоторое время назад я случайно наткнулся на интервью, взятое у героини "Набережной неисцелимых" - той, которой полон текст и чье имя ни разу не названо. Познакомились они еще в России, поэт и венецианка, вроде бы вполне понравились друг другу, и вроде бы к ней он помчался в Венецию с первой же существенной суммы денег. И через неделю она, если верить интервью, спустила его с лестницы. Потому что каждое утро начиналось с того, что уже хмельной Бродский кричал под ее окном непристойности, объявляя на всю Венецию, что желает эту женщину, несмотря на ее счастливое замужество.
Я читал интервью и думал - эх, похоже, что гениальный поэт профукал потрясающую дружбу. От стеснения он наседал на нее грубее, чем позволяло чувство юмора, или от самоуверенности - это уже совершенно неважно. Самое главное то, что они могли бы вместе провести множество часов в городе, в который были влюблены оба, да еще и за пищей богов: за разговором с умным и яростным собеседником. А вместо этого - неудачный роман, нечто жалкое и глупое, лопнувший шарик.
Два дня назад Тигра, по следам некоторых разговоров, сказала мне: если выражать мысль "как же вы задолбали со своим призраком того, что все вокруг всех хотят" более развернуто и менее эмоционально, то можно сказать вот что.
У людей, которые привыкли относиться к дружбе и приключениям как к очень большой ценности, вся эта истерия вокруг полов и хотения отнимает пространство, свободное от секса. Было множество ниш, в которых мог находиться человек, не очень-то заинтересованный в сексе или заинтересованный в чем-то другом гораздо больше, чем в сексе. Теперь этих ниш нет. Андерсен - педофил, Холмс и Ватсон - однополая пара, о вожатом отряда скаутов подумать страшно, не говоря уже о судах дальнего плаванья.
Секс - венец всего. Раньше была увлеченность любимым делом, азарт раскрытия тайн и загадок, всевозможных открытий и приключений, да просто удовольствие поговорить так, что небу жарко станет. Сейчас все это ничто рядом с гипотетическим сексом.
Все хотят всех. Дружбы не существует, любви к детям - не к своим, а к детям вообще - не существует, любимого дела не существует, открытий и приключений - тем более. Человеком руководит исключительно желание спариваться со всем, что движется.
Причем, что самое интересное, именно спариваться. Ни о создании семьи, ни о рождении детей речи не идет. Социальная значимость семьи падает, семья в своем старом виде явно уходит в прошлое, и поборники "классической" семьи часто и громко говорят об угрозе педофилии и однополых браков. Но приводит это в итоге не к укреплению семьи, а к уничтожению пространства, лишенного секса. К разрушению института дружбы. Удивительный и горестный результат.
Тигра, сказал я, это нужно записать. Не хочу, сказала Тигра, слишком вероятен холивар.
Тогда это запишу я, сказал я. Потому что такие вещи нужно произносить вслух. Нужно ставить палец - сейчас вот так, отдавайте, люди, себе в этом отчет.
Не знаю, почему так получилось. То ли действительно, потому, что продолжительный мир (то есть невостребованность мужчины-воина) плюс изобилие пустой информации, спама, которое приобрело гигантские масштабы, привело к тому, что человек начал возвращаться к "травоядным" инстинктам: чуть что - паника, любой шорох в траве следует воспринимать как угрозу, поэтому действуй так, как действует тот, кто находится рядом с тобой. То есть социальное поведение заняло ту нишу, в которой раньше была информация. Раньше же как: постарайся получить информацию первым. Теперь - получив информацию, постарайся по поведению ближнего понять, что она означает. И всегда паникуй. Это всегда спасает.
То ли, может быть, потому, что теперь вдруг считается, будто оргазм - это самое грандиозное переживание, которое может получить человек. И поэтому следует стремиться достигать именно его.
Я не знаю, почему.
Но есть все шансы на этой ерунде профукать потрясающую дружбу. Не говоря уже о приключениях.
Я читал интервью и думал - эх, похоже, что гениальный поэт профукал потрясающую дружбу. От стеснения он наседал на нее грубее, чем позволяло чувство юмора, или от самоуверенности - это уже совершенно неважно. Самое главное то, что они могли бы вместе провести множество часов в городе, в который были влюблены оба, да еще и за пищей богов: за разговором с умным и яростным собеседником. А вместо этого - неудачный роман, нечто жалкое и глупое, лопнувший шарик.
Два дня назад Тигра, по следам некоторых разговоров, сказала мне: если выражать мысль "как же вы задолбали со своим призраком того, что все вокруг всех хотят" более развернуто и менее эмоционально, то можно сказать вот что.
У людей, которые привыкли относиться к дружбе и приключениям как к очень большой ценности, вся эта истерия вокруг полов и хотения отнимает пространство, свободное от секса. Было множество ниш, в которых мог находиться человек, не очень-то заинтересованный в сексе или заинтересованный в чем-то другом гораздо больше, чем в сексе. Теперь этих ниш нет. Андерсен - педофил, Холмс и Ватсон - однополая пара, о вожатом отряда скаутов подумать страшно, не говоря уже о судах дальнего плаванья.
Секс - венец всего. Раньше была увлеченность любимым делом, азарт раскрытия тайн и загадок, всевозможных открытий и приключений, да просто удовольствие поговорить так, что небу жарко станет. Сейчас все это ничто рядом с гипотетическим сексом.
Все хотят всех. Дружбы не существует, любви к детям - не к своим, а к детям вообще - не существует, любимого дела не существует, открытий и приключений - тем более. Человеком руководит исключительно желание спариваться со всем, что движется.
Причем, что самое интересное, именно спариваться. Ни о создании семьи, ни о рождении детей речи не идет. Социальная значимость семьи падает, семья в своем старом виде явно уходит в прошлое, и поборники "классической" семьи часто и громко говорят об угрозе педофилии и однополых браков. Но приводит это в итоге не к укреплению семьи, а к уничтожению пространства, лишенного секса. К разрушению института дружбы. Удивительный и горестный результат.
Тигра, сказал я, это нужно записать. Не хочу, сказала Тигра, слишком вероятен холивар.
Тогда это запишу я, сказал я. Потому что такие вещи нужно произносить вслух. Нужно ставить палец - сейчас вот так, отдавайте, люди, себе в этом отчет.
Не знаю, почему так получилось. То ли действительно, потому, что продолжительный мир (то есть невостребованность мужчины-воина) плюс изобилие пустой информации, спама, которое приобрело гигантские масштабы, привело к тому, что человек начал возвращаться к "травоядным" инстинктам: чуть что - паника, любой шорох в траве следует воспринимать как угрозу, поэтому действуй так, как действует тот, кто находится рядом с тобой. То есть социальное поведение заняло ту нишу, в которой раньше была информация. Раньше же как: постарайся получить информацию первым. Теперь - получив информацию, постарайся по поведению ближнего понять, что она означает. И всегда паникуй. Это всегда спасает.
То ли, может быть, потому, что теперь вдруг считается, будто оргазм - это самое грандиозное переживание, которое может получить человек. И поэтому следует стремиться достигать именно его.
Я не знаю, почему.
Но есть все шансы на этой ерунде профукать потрясающую дружбу. Не говоря уже о приключениях.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2014-01-22 10:57 pm (UTC)знания его были огромны.
а в остальном - не вижу, почему невозможно быть вздорным, влюбленным в венецию и гениальным одновременно. запросто.
no subject
Date: 2014-01-23 07:21 am (UTC)Иосиф Александрович при жизни, говоря об истории Венеции, постоянно поражал перлами. Однажды я просто онемел: смотрел док.фильм "Прогулки с Бродским", он там водил двух ребят по "городу, который так любит и знает". Ну и вот так, на ходу, говорит: - "Венеция...имела очень тесные отношения...с Востоком...Вот с Византией - особенно. Но с Византией отношения в 18 веке стали портиться. Да даже уже в конце 17 века" -
Вот это - очень сильно. Каждый школьник знает дату -1453 год, год взятия Константинополя османами. После этого Византии уже не было.
И такого - много.
В «Набережной неисцелимых» называет несколько церквей соборами. А собор в любом городе может быть лишь один. Мощи Святого Марка в Венеции привезли, оказывается, в 12 веке (в 828 году, на самом деле).
В том же фильме: - «Иосиф Александрович собирался провести нас сегодня по своим любимым церквям, но приболел, и вместо этого мы провели время в ресторане». – Где он часами читал свои вирши карикатурным гундосо-картавым голосом. Иначе и быть не могло: нет никаких «любимых церквей».
Книжка написана на заказ, под гонорар, а не по вдохновению, заполнена какими-то спорными (по качеству) метафорами, перевранными фактами о Венеции (но этого в тексте и вовсе мало, поэт ревниво оттирал место для себя), какими-то давно прокисшими разборками с той, которая «не дала», кретинскими каламбурами – один он произнёс в фильме, ухмыляясь: - Туда уводит сей канал, куда Стравинский поканал. – Браво…
И с чего Вы взяли, что Бродский любил Венецию? Ну, в самом деле? Пожалуйста, проанализируйте – сами же для себя.
Он два десятка лет приезжал туда – и не удосужился узнать о городе хоть что-то сверх того, что урывками слышит турист-«однодневщик». Да и то запомнил неточно – потому что ему всё равно.
По всем его проявлениям и по воспоминаниям о нём складывается совершенно ясное впечатление: Бродский был способен любить исключительно себя, и делал это с истерическим упоением.
Вот ссылка на воспоминания о нём Сьюзан Зонтаг, а она очень близко его знала, в тексте этом его не «клеймит», но портрет небрежного, ленивого шарлатана и по-человечески отвратного типа рисуется сам собою.
http://books.google.ru/books?id=4ftCt9o-BYEC&pg=PA329&lpg=PA329&dq=craig+raine+joseph+brodsky&source=bl&ots=t6yFSJtmCQ&sig=cBvYrkgoGaWkOGzqqG79rhGzqbw&hl=ru&sa=X&ei=E0I4Us35BuqC4ASEyIHwAw&ved=0CCcQ6AEwADgK#v=onepage&q=craig%20raine%20joseph%20brodsky&f=false
Пишут, что Бродский любил хвататься за какие-то важнецки звучащие имена и фактоиды – и они очень скоро появлялись в его текстах. Как многие шарлатаны, любил обвинить в несостоятельности других: всем известен его список «книг, обязательных для прочтения», который любой действительно читающий человек найдёт нелепым – там нет многих действительно важных для мировой культуры текстов, а вместо них – то, что вряд ли входит в «золотой запас».
Он русским считается, и мне, как русскому, за него стыдно перед Венецией – многие мои знакомые-иностранцы, так же увлечённые этим городом, относятся к книге Бродского с брезгливостью.
no subject
Date: 2014-01-23 12:58 pm (UTC)но я читал "Набережную".
и помимо желчи - у меня самого ее сколько угодно - нашел много близкого себе. (и в том числе упоминания любимых церквей, если уж на то пошло.)
могу возразить на то, что знаю наверняка - вы ошибаетесь, считая, что собор в городе может быть только один. собором считается любая церковь, достаточно просторная и с достаточной утварью, чтобы в ней мог вести службу не один священник. в идеале их должно было быть двенадцать. поэтому и "собор".
кафедральный собор - да, один. тот, в котором епископская кафедра.
вы, произнося это (и ошибаясь) - причисляете себя немедленно к невежественным людям? или все-таки даете себе поблажку?