осень

и вот всегда так: думаешь, что рвется сердце, вот, уже сию секунду рвется, вот почти порвалось,
и плачешь над собственной горькой участью, и деть себя никуда не можешь,
потому что вот-вот же порвется,
а потом слышишь треск, обмираешь всем телом, но чуешь, что еще жив,
и с облегчением и стыдом понимаешь,
что это была пуповина.
и теперь она порвалась.
а ты находишься пространстве, которого никогда раньше не видел, и сердце бьется так гулко, что, кажется,
вот-вот выскочит из груди.

осень

и вот всегда так: думаешь, что рвется сердце, вот, уже сию секунду рвется, вот почти порвалось,
и плачешь над собственной горькой участью, и деть себя никуда не можешь,
потому что вот-вот же порвется,
а потом слышишь треск, обмираешь всем телом, но чуешь, что еще жив,
и с облегчением и стыдом понимаешь,
что это была пуповина.
и теперь она порвалась.
а ты находишься пространстве, которого никогда раньше не видел, и сердце бьется так гулко, что, кажется,
вот-вот выскочит из груди.