ночныбр

Самолет из Франкфурта был полон соплей, я очень люблю летать, особенно момент взлета и набора высоты, но в этот раз мне очень, очень хотелось выскочить как можно скорее. В итоге сопли заселили мой мозг, съесть не съели, но взяли в жесточайшую блокаду.
Я ненавижу болеть, потому что кофе и сигареты начисто теряют вкус. Кому сказать, что я почти не курил всю неделю, а уровень кофе в банке все это время оставался на отметке "практически не убыло". Я считаю, это безобразие.

 ***
Никак не могу освоить планшет в фотошопе. Линия - пожалуйста, а вот пятно - никак. Два дня мозговой блокады были употреблены на штурм. Отличный инструмент для эскизов оказался. Особенно, когда не знаешь, а чего, собственно, хочешь в итоге. Теперь основная проблема "как задвинуть главного героя в угол" или "а откуда у нас тут свет" решается дополнительным слоем. Хотя красками мне все равно как-то роднее.

***
И о главных героях.
Любую историю - что рисунок, что буквы, - имеет смысл рассказывать тогда, когда знаешь о героях некий секрет, некую невидимую всем остальным, но видимую тебе деталь, которая становится неотъемлемой их частью во время рассказа. Но для этого ты должен знать о них всё остальное. И то, что знают о них все, и то, что знают о себе только они. Но рассказ должен быть о том, чего ни они, ни кто-либо другой от них не ожидают.  И это неожиданное непременно должно следовать из всей их жизни, как состояние щелчка, как переход из количественной совокупности в качественную.
Так или иначе, все упирается в твое собственное неуемное любопытство к тому, о ком (или о чем) ты пишешь (или рисуешь, или поешь) - неважно.
И это почти невозможно, когда тебя интересуешь большей частью ты сам, и совершенно невозможно, когда именно ты сам себя не интересуешь вовсе.

(То, что конкретно меня довольно долгое время спасала композиция,  в сущности, только  усугубило ситуацию.  Первая же попытка  построить  что-либо на  другой основе  привела к недоуменному бессилию, соображениям из серии "а тем ли я всю жизнь занимаюсь" и так далее.)

ночныбр

Самолет из Франкфурта был полон соплей, я очень люблю летать, особенно момент взлета и набора высоты, но в этот раз мне очень, очень хотелось выскочить как можно скорее. В итоге сопли заселили мой мозг, съесть не съели, но взяли в жесточайшую блокаду.
Я ненавижу болеть, потому что кофе и сигареты начисто теряют вкус. Кому сказать, что я почти не курил всю неделю, а уровень кофе в банке все это время оставался на отметке "практически не убыло". Я считаю, это безобразие.

 ***
Никак не могу освоить планшет в фотошопе. Линия - пожалуйста, а вот пятно - никак. Два дня мозговой блокады были употреблены на штурм. Отличный инструмент для эскизов оказался. Особенно, когда не знаешь, а чего, собственно, хочешь в итоге. Теперь основная проблема "как задвинуть главного героя в угол" или "а откуда у нас тут свет" решается дополнительным слоем. Хотя красками мне все равно как-то роднее.

***
И о главных героях.
Любую историю - что рисунок, что буквы, - имеет смысл рассказывать тогда, когда знаешь о героях некий секрет, некую невидимую всем остальным, но видимую тебе деталь, которая становится неотъемлемой их частью во время рассказа. Но для этого ты должен знать о них всё остальное. И то, что знают о них все, и то, что знают о себе только они. Но рассказ должен быть о том, чего ни они, ни кто-либо другой от них не ожидают.  И это неожиданное непременно должно следовать из всей их жизни, как состояние щелчка, как переход из количественной совокупности в качественную.
Так или иначе, все упирается в твое собственное неуемное любопытство к тому, о ком (или о чем) ты пишешь (или рисуешь, или поешь) - неважно.
И это почти невозможно, когда тебя интересуешь большей частью ты сам, и совершенно невозможно, когда именно ты сам себя не интересуешь вовсе.

(То, что конкретно меня довольно долгое время спасала композиция,  в сущности, только  усугубило ситуацию.  Первая же попытка  построить  что-либо на  другой основе  привела к недоуменному бессилию, соображениям из серии "а тем ли я всю жизнь занимаюсь" и так далее.)