про это лето - просто чтобы не забыть

Поля георгинов, поля гладиолусов, пряные, немыслимые запахи отовсюду, крик ястреба в небе, отвесный свет. Две огромных серых цапли, танцующих на крохотном озере и деревьях вокруг. Лошади цвета молочной пенки. Эти три часа в ботаническом саду Вильно - почти половина жизни. Причем лучшая половина.

***
Очень много текста - словами и буквами, необходимого, как вода. Очень много кофе и сигарет. Каким-то образом хороший текст делается кофе и сигаретами, я давно заметил. Сны наяву  -  под  зарницы в  сухом  небе.  Всю  ночь  полыхали,  а утром я взлетел в совершенно зеленое чистое  небо, и Вильна внизу была как белое море от утренних туманов, верхушки деревьев из него - черными скалами в белом море. Когда летел поляками туда - трясло как на американских горках, и оказалось, что пять секунд падения в самолете - гораздо больше, чем три. Неизмеримо больше. А обратно долетел  -  как  лодка  прошла  по  тихой  воде.  Пересадка в Варшаве - полтора часа, ну, ничего, говорю я, с текстами посижу полтора часа, не вопрос. Марта смеется - варшавский период творчества автора, говорит.

***
Перемены, перемены. Даже те, что болезненны - к лучшему во сто крат, и ночные зарницы подтверждают это вполне. Молчать обо всем этом гораздо предпочтительнее, чем говорить - значит, необходимо говорить, хотя бы так, запинаясь о каждое слово.

***
И да, мы получили вид на жительство. Прямо сегодня утром. И это тоже итог недели, итог всего лета, итог этих двух лет. Из  тех итогов, что очень наглядны.
 
 

про это лето - просто чтобы не забыть

Поля георгинов, поля гладиолусов, пряные, немыслимые запахи отовсюду, крик ястреба в небе, отвесный свет. Две огромных серых цапли, танцующих на крохотном озере и деревьях вокруг. Лошади цвета молочной пенки. Эти три часа в ботаническом саду Вильно - почти половина жизни. Причем лучшая половина.

***
Очень много текста - словами и буквами, необходимого, как вода. Очень много кофе и сигарет. Каким-то образом хороший текст делается кофе и сигаретами, я давно заметил. Сны наяву  -  под  зарницы в  сухом  небе.  Всю  ночь  полыхали,  а утром я взлетел в совершенно зеленое чистое  небо, и Вильна внизу была как белое море от утренних туманов, верхушки деревьев из него - черными скалами в белом море. Когда летел поляками туда - трясло как на американских горках, и оказалось, что пять секунд падения в самолете - гораздо больше, чем три. Неизмеримо больше. А обратно долетел  -  как  лодка  прошла  по  тихой  воде.  Пересадка в Варшаве - полтора часа, ну, ничего, говорю я, с текстами посижу полтора часа, не вопрос. Марта смеется - варшавский период творчества автора, говорит.

***
Перемены, перемены. Даже те, что болезненны - к лучшему во сто крат, и ночные зарницы подтверждают это вполне. Молчать обо всем этом гораздо предпочтительнее, чем говорить - значит, необходимо говорить, хотя бы так, запинаясь о каждое слово.

***
И да, мы получили вид на жительство. Прямо сегодня утром. И это тоже итог недели, итог всего лета, итог этих двух лет. Из  тех итогов, что очень наглядны.