безумие мага, соображения

И вновь рaсскaз не произвел нa герцогa никaкого впечaтления.
- Это ровным счетом ничего не докaзывaет, - пaрировaл он. - В Испaнии мистер Стрендж откaлывaл и не тaкое. А если он и впрямь сошел с умa, знaчит, у него были все основaния. Послушaйте моего советa, джентльмены, не волнуйтесь по пустякaм.
Нaступило молчaние, министры обдумывaли словa герцогa Веллингтонa.
- Вы хотите скaзaть, что Стрендж сошел с умa по собственной воле? - с сомнением произнес нaконец чей-то голос.
- Весьмa вероятно, - ответил герцог.
- Зaчем? - поинтересовaлся кто-то еще.
- Понятия не имею. В Испaнии мы быстро нaучились ни о чем его не спрaшивaть. Рaно или поздно выяснялось, что якобы несурaзные действия - чaсть колдовствa. Дaйте ему рaботaть и ничему не удивляйтесь - вот основное прaвило обрaщения с волшебником, милорды.

Далее будут наброски, которые лучше бы разговором, но до разговора я все это забуду. Белый король обязан все записывать, иначе забудет, известное дело.
Во-первых, время и место. Описаний безумия мага довольно много, одно из них, самое, наверное, известное - безумие Мерлина.
Это никогда не случается на самой первой стадии овладения силой, обычно маг уже известен, то есть более чем в рабочем состоянии. И каковы бы ни были обстоятельства безумия, оно всегда характеризуется одиночеством. Тем или иным способом маг остается один. Рядом с ним никого нет, никто не может к нему подойти. Во-вторых, обстоятельства. Часто это безумие сознательно. То есть маг идет на него в здравом уме и твердой памяти, в поиске каких-то определенных вещей. Плюс часто это сопровождается неким остановом. Скорбь, тупик в исследованиях, вообще маета. Повешенный.
И вот что у меня получается - в связи с собственными соображениями.
Безумие в данном случае равно инициации. Это не следствие, не побочный эффект, это скорее процесс, который идет сам по себе. По каким-то причинам - по любым: эмоциональный строй, обстоятельства, воспитание, все в таком роде, - носитель силы попадает в ситуацию, где он силе уже принадлежит, но не чувствует этой принадлежности. Стопором может выступать критический ум, отсутствие умения, отстуствие привычки тела находиться в определенном потоке, скорбь (в случае Мерлина). Все это, конечно же, блокирует доступ к потоку, оставляя только крохотную щель. То, что проходит сквозь эту щель, может показаться ниагарой тому, кто смотрит со стороны, но если носитель действительно силен, он-то сам хорошо знает разницу. Как вариант: он, возможно, насмотрелся на кого-то, у кого в распоряжении настоящая ниагара. И знает разницу не изнутри, а снаружи. Но если у него нет в потенциале доступа к собственной силе, поиски со взглядом на великих ни к чему существенному не приведут, конечно.
(Я помню про Рыбника. Но с моей точки зрения, ему удалось проломить доступ к собственным залежам. А поскольку он был именно проломлен, голова отказалась в этом участвовать. Обязательно должен вызреть эмоциональный доступ к силе, не только физический. Но я, собственно, именно об этом.)
Так вот, критичность ситуации именно в том, что эмоциональный доступ и физический не совпадают. Физический есть, эмоционального нет. Он не готов, у него нет опыта - прежде всего, проживания силы, это не так-то просто, и уж точно совершенно - без такого опыта ее невозможно задействовать.
Что дает состояние безумия. Во-первых, крайне субъективную картину мира. Двигаясь в собственном бреду, носитель имеет дело только с собой, внешние воздействия добираются до него только если могут быть переплавлены в его субъективность. И это, например, музыка. Или состояние сытости или голода. Но социальные воздействия - им прорваться очень сложно. И герцог Веллингтон дает на самом деле лучший рецепт взаимодействия с магом: поставьте ему задачу и оставьте в покое. В состоянии безумия носитель заключает этот договор с собственным критическим разумом: задача поставлена, теперь будь добр, отключись и не мешай мне.
Я понятия не имею, что проходят безумцы в человеческом понимании. Какой опыт они таким образом получают, что им дает погружение в собственную реальность. Я даже не уверен, что этот термин-то применим к получаемому взаимодействию с силой. Видимо, если поставить силу на место подсознания, а сознание перемешать и практически отключить, можно получить аналогию с социальным безумием. Тем более, что социальное безумие тоже наличествует: критический ум отключен, чтобы не вызвать нареканий в социуме, можно действовать разве что на разработанном заранее автопилоте. При условии, что он разработан. И при условии, что он разработан именно на этот социум. Гораздо проще, конечно, просто включить автопилот на простейшие навыки обслуживания себя - и сделать так, чтобы людей вокруг было как можно меньше.
Самое интересное, конечно, то, что происходит внутри персональной башни тьмы. То, каким образом уравниваются физический доступ к силе и эмоциональный. Каким образом аккуратно, слой за слоем, к укладыванию и использованию эмоций подключается критический ум (или супер-эго, как посмотреть) - и возникает навык контроля, хотя, надо сказать, он довольно иллюзорен. Для наблюдающих просто-напросто кладутся видимые границы. Что там происходит вне этих границ - штука веселая и малосовместимая с самим понятием контроля. Контролирует ли само себя дерево, выбухивая по весне такой заряд силы, что давление повышается от одного только стояния рядом? Мы видим этот контроль как цветение - может быть. Но я скорее склонен думать о цветении как именно что о положенных видимых границах. Некая форма сбрасывания излишков, что ли.
Идеально, конечно же, уходя в безумие как в пространство, где твоим эмоциональным состояниям не дается никакой оценки от твоего же эго, делать это пространство с нуля и замыкать на себя.
Но, вообще-то, можно взять готовое.
В этом смысле Венеция подходит как нельзя лучше, ее персональные эмоциональные состояния давным-давно за гранью оценки, но совсем в другом смысле. Она - совершенство, все, что с нею происходит, даже ее бесконечная смерть - не может быть оценено, в природе нет такого ценза. Очень полезно, уходя в собственное безумие, оставаться при этом в пространстве, где идеально все, что бы это ни было.
И очень неполезно пытаться сохранить хотя бы какие-то социальные контакты. Даже самый, казалось бы, распрекрасный - с учителем или лучшим другом. Если только не повезет самым бесстыдным образом и в учителя не попадется тот, кто в состоянии любую свою оценку держать при себе. Не вказывать беспокойства. Не работать эмоциональным якорем. Быть к ученику в лучшем смысле слова равнодушным - и при этом заинтересованным в том, что с ним происходит, с точки зрения личного опыта или любопытства - неважно.
Мистер Норрелл с его ревностью, ограниченностью и общей скруджеватостью в этом смысле был, конечно, никуда не годный учитель. Только Венеция его и отменила.

безумие мага, соображения

И вновь рaсскaз не произвел нa герцогa никaкого впечaтления.
- Это ровным счетом ничего не докaзывaет, - пaрировaл он. - В Испaнии мистер Стрендж откaлывaл и не тaкое. А если он и впрямь сошел с умa, знaчит, у него были все основaния. Послушaйте моего советa, джентльмены, не волнуйтесь по пустякaм.
Нaступило молчaние, министры обдумывaли словa герцогa Веллингтонa.
- Вы хотите скaзaть, что Стрендж сошел с умa по собственной воле? - с сомнением произнес нaконец чей-то голос.
- Весьмa вероятно, - ответил герцог.
- Зaчем? - поинтересовaлся кто-то еще.
- Понятия не имею. В Испaнии мы быстро нaучились ни о чем его не спрaшивaть. Рaно или поздно выяснялось, что якобы несурaзные действия - чaсть колдовствa. Дaйте ему рaботaть и ничему не удивляйтесь - вот основное прaвило обрaщения с волшебником, милорды.

Далее будут наброски, которые лучше бы разговором, но до разговора я все это забуду. Белый король обязан все записывать, иначе забудет, известное дело.
Во-первых, время и место. Описаний безумия мага довольно много, одно из них, самое, наверное, известное - безумие Мерлина.
Это никогда не случается на самой первой стадии овладения силой, обычно маг уже известен, то есть более чем в рабочем состоянии. И каковы бы ни были обстоятельства безумия, оно всегда характеризуется одиночеством. Тем или иным способом маг остается один. Рядом с ним никого нет, никто не может к нему подойти. Во-вторых, обстоятельства. Часто это безумие сознательно. То есть маг идет на него в здравом уме и твердой памяти, в поиске каких-то определенных вещей. Плюс часто это сопровождается неким остановом. Скорбь, тупик в исследованиях, вообще маета. Повешенный.
И вот что у меня получается - в связи с собственными соображениями.
Безумие в данном случае равно инициации. Это не следствие, не побочный эффект, это скорее процесс, который идет сам по себе. По каким-то причинам - по любым: эмоциональный строй, обстоятельства, воспитание, все в таком роде, - носитель силы попадает в ситуацию, где он силе уже принадлежит, но не чувствует этой принадлежности. Стопором может выступать критический ум, отсутствие умения, отстуствие привычки тела находиться в определенном потоке, скорбь (в случае Мерлина). Все это, конечно же, блокирует доступ к потоку, оставляя только крохотную щель. То, что проходит сквозь эту щель, может показаться ниагарой тому, кто смотрит со стороны, но если носитель действительно силен, он-то сам хорошо знает разницу. Как вариант: он, возможно, насмотрелся на кого-то, у кого в распоряжении настоящая ниагара. И знает разницу не изнутри, а снаружи. Но если у него нет в потенциале доступа к собственной силе, поиски со взглядом на великих ни к чему существенному не приведут, конечно.
(Я помню про Рыбника. Но с моей точки зрения, ему удалось проломить доступ к собственным залежам. А поскольку он был именно проломлен, голова отказалась в этом участвовать. Обязательно должен вызреть эмоциональный доступ к силе, не только физический. Но я, собственно, именно об этом.)
Так вот, критичность ситуации именно в том, что эмоциональный доступ и физический не совпадают. Физический есть, эмоционального нет. Он не готов, у него нет опыта - прежде всего, проживания силы, это не так-то просто, и уж точно совершенно - без такого опыта ее невозможно задействовать.
Что дает состояние безумия. Во-первых, крайне субъективную картину мира. Двигаясь в собственном бреду, носитель имеет дело только с собой, внешние воздействия добираются до него только если могут быть переплавлены в его субъективность. И это, например, музыка. Или состояние сытости или голода. Но социальные воздействия - им прорваться очень сложно. И герцог Веллингтон дает на самом деле лучший рецепт взаимодействия с магом: поставьте ему задачу и оставьте в покое. В состоянии безумия носитель заключает этот договор с собственным критическим разумом: задача поставлена, теперь будь добр, отключись и не мешай мне.
Я понятия не имею, что проходят безумцы в человеческом понимании. Какой опыт они таким образом получают, что им дает погружение в собственную реальность. Я даже не уверен, что этот термин-то применим к получаемому взаимодействию с силой. Видимо, если поставить силу на место подсознания, а сознание перемешать и практически отключить, можно получить аналогию с социальным безумием. Тем более, что социальное безумие тоже наличествует: критический ум отключен, чтобы не вызвать нареканий в социуме, можно действовать разве что на разработанном заранее автопилоте. При условии, что он разработан. И при условии, что он разработан именно на этот социум. Гораздо проще, конечно, просто включить автопилот на простейшие навыки обслуживания себя - и сделать так, чтобы людей вокруг было как можно меньше.
Самое интересное, конечно, то, что происходит внутри персональной башни тьмы. То, каким образом уравниваются физический доступ к силе и эмоциональный. Каким образом аккуратно, слой за слоем, к укладыванию и использованию эмоций подключается критический ум (или супер-эго, как посмотреть) - и возникает навык контроля, хотя, надо сказать, он довольно иллюзорен. Для наблюдающих просто-напросто кладутся видимые границы. Что там происходит вне этих границ - штука веселая и малосовместимая с самим понятием контроля. Контролирует ли само себя дерево, выбухивая по весне такой заряд силы, что давление повышается от одного только стояния рядом? Мы видим этот контроль как цветение - может быть. Но я скорее склонен думать о цветении как именно что о положенных видимых границах. Некая форма сбрасывания излишков, что ли.
Идеально, конечно же, уходя в безумие как в пространство, где твоим эмоциональным состояниям не дается никакой оценки от твоего же эго, делать это пространство с нуля и замыкать на себя.
Но, вообще-то, можно взять готовое.
В этом смысле Венеция подходит как нельзя лучше, ее персональные эмоциональные состояния давным-давно за гранью оценки, но совсем в другом смысле. Она - совершенство, все, что с нею происходит, даже ее бесконечная смерть - не может быть оценено, в природе нет такого ценза. Очень полезно, уходя в собственное безумие, оставаться при этом в пространстве, где идеально все, что бы это ни было.
И очень неполезно пытаться сохранить хотя бы какие-то социальные контакты. Даже самый, казалось бы, распрекрасный - с учителем или лучшим другом. Если только не повезет самым бесстыдным образом и в учителя не попадется тот, кто в состоянии любую свою оценку держать при себе. Не вказывать беспокойства. Не работать эмоциональным якорем. Быть к ученику в лучшем смысле слова равнодушным - и при этом заинтересованным в том, что с ним происходит, с точки зрения личного опыта или любопытства - неважно.
Мистер Норрелл с его ревностью, ограниченностью и общей скруджеватостью в этом смысле был, конечно, никуда не годный учитель. Только Венеция его и отменила.