Александр Шуйский

Наш парк, детская площадка.
Лазалки - большая конструкция, куда можно пролезать всяческими способами, в смысле, не пара жалких турников, а почти фортификационное сооружение.
На этом сооружении, подтянув коленки к подбородку, пташкой сидит юная дева, как Джульетта на балконе.
А под сооружением вдумчиво играет на гармошке молодой человек.
А уже смеркается, и почти ничего не видно, зато слышно эти звуки практически на весь парк. Репертуар - поток души, как я понимаю, причем душа эта колеблется между старым добрым французским шансоном и напевами еврейских свадеб.

Мы вчера пошли побегать. Шли туда. Гармонь играла. Через минут сорок шли обратно - гармонь по-прежнему играла, только неподалеку еще раздавались ужасающие звуки бешеного полтергейста: там рядом есть такой деревянный большой поезд, а в нем ксилофон. И вот в этом поезде вместе с ксилофоном страдал какой-то мятежный дух лет пяти.
Ну, либо вносил посильную лепту.

Хорошая же новость в том, что я уезжаю на неделю в чудесное, прохладное место, где можно гулять целый день, а не только после восьми вечера.
Берегите тут себя.

This entry was originally posted at http://a-str.dreamwidth.org/495218.html. Please comment there using OpenID.

Беспечный, на полдороге
Нарезав лимонов спелых,
Он ими швырялся в воду,
Ее золотою сделав.
Каждый раз, когда иду в начале августа через Летенские сады, бормочу на ходу эти строчки. О единственном виде растраты в высоком смысле слова - от того изобилия, которое через край, и "беспечный" здесь самое главное, такое же важное, как смех или солнце, или август.
Потому что алыча, золотая, красная, пахнущая медом и чуть подгнившими фруктами - выстилает землю слоями, дождем сыпется с веток, ее тут за еду не считают, и она лежит праздно, зарываясь в траву и переплетение корней.
Я пошвырял бы эти лимоны во все озера на свете, я хотел бы привезти по пригоршне этой алычи всем, кого люблю, в прошлом, будущем и настоящем. Именно этой, дичка из Летенских садов, которая, как дух, веет, где хочет, лежит праздно и пахнет сладко.
На выходе из парка навстречу мне шел очень большой человек в желтой, как алыча, футболке, шел, запрокинув голову и раскинув руки - в этой аллеечке никого не было. Увидел меня, засмущался, отвел глаза и ускорил шаг.
Так жалко, что я ему помешал. Так хорошо, что я это видел.

This entry was originally posted at http://a-str.dreamwidth.org/494666.html. Please comment there using OpenID.

Но я все-таки постараюсь говорить почаще.

Хотя бы потому, что это очень отдельное и интересное состояние: искать, замечать, подцеплять в окружающем мире то, о чем захотелось бы рассказать, причем так, чтобы (ах, было бы хорошо, да!) у читающего все это хотя бы издали возникло то щемящее чувство острой нежности и ощущения себя живым, какое чувствую я, когда кладу себе в голову то, о чем потом здесь пишу.

В четверг в чаше парка был ветер, его мотало из стороны в сторону, он отлетал от деревьев, как мячик, и нес с собой музыку, потому что с двух сторон парка были концерты.
А в самом парке компания ребят натянула такие особенные стропы - длинные, метров по пятьдесят, там деревья далеко стоят друг от друга, короче не получится. И пытаются по ним ходить. А ветер мотает эти стропы, как корабельные снасти. И вот мальчик, как трясогузка, бежит-бежит по струне, замирает пошатывается, вот-вот упадет, но тут ветер справа бьет ему в бок клавишным аккордом. Мальчик выпрямляется, бежит снова, снова начинает падать, крутя руками, - слева верхом на ветре влетает обрывок "шайн он" пинк флойд, и мальчик снова выпрямляется. То справа, то слева каждые несколько секунд его словно подпирает музыкой, он двигается мелкими шагами, то приседает, то выпрямляется, стропа ходит ходуном и страшно гудит.

Почему-то от этого всего становится весело и опасно внутри, ветер опять отлетает от стены деревьев, потом напрыгивает с трех сторон разом, и с трех сторон - музыка, так что даже и не поймешь, где играют и что. Как только выходишь из чаши, сразу слышишь не обрывки, а весь концерт разом - на Выставиште большая площадка, там явно решили пересчитать все хиты семидесятых. И то, что где-то в самом сердце Праги недавно аккуратно доставали, развешивали и размещали "Каприччос" Гойи, кажется абсолютно логическим продолжением музыки, гудящих строп и мальчика-трясогузки.

This entry was originally posted at http://a-str.dreamwidth.org/494091.html. Please comment there using OpenID.

Последние дни все больше лило, причем потоками, потом выскакивало солнце на десять минут, все обсыхало, - и снова ушат воды на полгорода.
А вчера к вечеру стало вдруг как-то тихо, тепло и солнечно.
И намытые травы запахли.
Сейчас самое сердце лета, и если бы у запахов был голос - это была бы самая полная, самая протяжная и прекрасная нота.
Луга источают. Входишь в парк - входишь в мед, в лавку с пряностями, в стог свежего сена. И все это разом. Каждую зиму я забываю об этом концерте, каждое лето слушаю его как в первый раз. Я не хотел бы жить в земле, где нет этих смен времен года, где каждая новая неделя похожа на предыдущую, и так полгода. Тут - каждый день полновесной золотой монетой.

А хорошая новость сегодня очень хорошая.
На углу Карловой и первого поворота с нее (Никогда не помню название этой улочки, но, по-моему, именно по ней нужно было сворачивать к "Ебелю". Или по следующей? Ну, в общем, в тех ужасных краях.) открылся Coffeeshop Company. Это та самая сеть, которая сильно утешала меня в Москве и Питере. Их уже есть несколько штук в Праге. Но конкретно эта открылась в районе, где мест с приличным кофе - раз, два и обчелся, а если оно (место) есть, то курить можно только на улице.
А у них есть курящий зал, так-то.
В Москве и Питере в них давали отличную штуку - штрудель с курицей. Кусок хорошего мясного пирога. Надо пойти разведать, что в нашей.
Ну и словом "приличный" я назову далеко не всякий кофе, ага.

This entry was originally posted at http://a-str.dreamwidth.org/493909.html. Please comment there using OpenID.

Единственная хорошая новость сегодня в том, что четыре часа я все-таки посплю.
Зато это очень хорошая новость.

This entry was originally posted at http://a-str.dreamwidth.org/493630.html. Please comment there using OpenID.

Недавно в одном разговоре упоминались бумажные письма, жаль, мол, что все это миновало - исписать десять страниц и потом две недели ждать ответа.
А я вдруг подумал - но ведь это именно то, что мы здесь делаем.
Пишем огромные письма, кто кому. Кто мирозданию, кто милому другу, кто всему человечеству в целом.
Комментарии к этим письмам, в общем-то, ответом считать нельзя, это так, перекличка - да, я прочел, и вот что пришло мне в голову.
А настоящие ответы пишутся потом, и совершенно не обязательно автору того письма, которое послужило первым толчком к мысли.

И вот я сейчас пишу такое письмо - не то чтобы это новость, нет, не новость, просто ответ. На письма, написанные и отправленные не мне, и даже не мною прочтенные, все равно, наша почта давно уже носится в воздухе, как хочет, хорошо еще, если не читает сама себя.
Дело в том, что, похоже, все так устроено. В смысле - две недели еще очень малый срок для настоящего ответа, на действительно настоящий, твердый, подробный ответ уходит гораздо больше времени.
Я сейчас вот о чем. Я о "да почему же ничего не получается", которое ходит за нами так часто и смотрит так пристально.
Все же, наверное, сталкивались: делаешь что-то, делаешь, уже не время от времени делаешь, а как следует, по нескольку часов в день - а результата нет как нет. То есть, может быть, какой-то точечный и есть, а вот чтобы большого результата, который бы сказался решительно на всем, что ты делаешь - нету его и все тут, и руки опускаются.
Те, кто брался изживать в себе какую-то неприятную привычку или пытался заставить себя изменить отношение к чему-либо, особенно хорошо знают, о чем речь.

Я это где-то прочел: человек, какой он есть сейчас, на самом деле никогда не результат того, что он делает сейчас. Он - результат того, что он делал некоторое время назад. Через год после того, как я начал - именно начал - заставлять себя делать по акварели в день, я вдруг понял, как работать с заливкой и чем флейц отличается от круглой кисти. Да, если бы я получил этот результат прямо тогда, когда раз за разом в начале недели размечал пять листов в альбоме - я чувствовал бы себя гораздо лучше. Это правда. Но я думаю о том, что вот эти вот потеки, вольные и прекрасные - результат довольно нерегулярных усилий год назад. Что же будет еще через год, мама дорогая, ведь я все это время вкалывал.
При неутешительной стороне этой благой вести есть все-таки очень утешающая сторона: у тебя не получается не потому, что ты не стараешься, и не потому, что ты бездарь, и вообще не почему, а потому, что это получится у тебя-через-некоторое-время.
Когда все внесенные изменения встанут на место и начнут работать. Когда они приживутся. Когда встроятся в позвоночный столб.
Не исключено, что все нюансы подвижки ты вообще сможешь вербализовать или хотя бы назвать по имени только после того, как подвижка будет закончена. Более того, скорее всего к тому времени ты уже начнешь новую подвижку. Сколько раз я слышал: ну вот, сбылось то, что так хотелось, а куда оно мне теперь? Потому что старые цели уже не интересуют, у нас уже новых вагон и маленькая тележка, а как мы за это бились, уже и забыто. И возникает ощущение, что только бьешься и бьешься.
Во-первых, это правда. Бьешься всегда.
Но во-вторых, это не правда. Не только бьешься.
Ты и не заметил, на что именно поставил новую цель. Тебе кажется, что вообще у самого ее возникновения была тысяча внешних причин - так сложилось.
Но это не совсем так. Оно, конечно, сложилось. Но поверх той кладки, которая была уже сложена, зацементирована и утрамбована, а ты и не заметил, как.
Собственно, поэтому чем дальше от нас по времени ошибка, тем тяжелее ее исправлять. На ней уже выстроено, это во-первых, а во-вторых - тот, кто ее сделал, уже изменился. И изменился он тоже на ней, на этой самой ошибке, она уже часть жизни, поди, отрежь ее по живому.
Поэтому так долго и тяжело разбираются те камни, которые самые первые - ты же на них стоишь, идиот, обрушишь всю постройку, не выживешь!
Но фокус в том, что тот, кто это разбирает, или учится, или добивается своего - любой тот-кто-сейчас бьется и ничего у него не получается - этот любой на самом деле начал гораздо, гораздо раньше. Сам не заметил, может быть, как начал, любому сознательному действию предшествует огромная связка действий неосознанных - прежде всего потому, что они, в свою очередь, базируются на еще более дальних и незаметных действиях.
Когда мы получаем первый результат, мы на самом деле получаем его из прошлого. Более того, этот первый результат далеко не первый, просто он - первый, который мы действительно заметили. Поэтому так часто первый результат ощущается таким огромным авансом - я же вроде бы еще ничего не делал, а вон как!
После этого мы начинаем сознательно работать на результат, и, конечно же, второй выходит гораздо бледнее. Потому что вот теперь на него потрачено замеченное время и замеченные усилия. А они никогда не так велики, как неосознанные - те-то складывались месяцами незаметной работы.
Но зато, когда мы получаем первый результат, самое прекрасное в нем то, что он - первый. То есть будут еще, еще и еще, главное - не бросать.

Это письмо тоже написано и прожито уже очень давно. Примерно пару месяцев назад. Но было бы жаль не записать его в итоге вовсе.

This entry was originally posted at http://a-str.dreamwidth.org/493454.html. Please comment there using OpenID.

Домашний день, нигде не был, раскладывал бусины и заготовки по коробкам. Нашел пакет колечек с мельчайшими стразами, решил - дай опробую на чем-нибудь. Порылся в заготовках - и собрал пару новостей.
Во всяком случае, они точно совершенно новые.

Этих птиц я делал изначально кому-то на заказ, но уже не помню, кому, это было очень давно.
Поэтому - просто вороны. Бук, снежный обсидиан. 7 см. 40 евро.


А это - куски выбойки из драконьих крыльев, я их как-то резал, очень большие, для одной работы, так что можно считать, что это - малые драконьи крылья. Или паруса.
Бук, чешское стекло, две муранские бусины, невыносимо медовые. 8 см. 40 евро.

Как обычно, плюс два евро за пересылку, деньги принимаю пайпалом. Ну или придумаем что-нибудь, еще ни разу не было, чтобы не придумалось.

This entry was originally posted at http://a-str.dreamwidth.org/493124.html. Please comment there using OpenID.

Первые полгода в Праге мы вообще не понимали, как можно пройти по городу и ничего не съесть. То у нас Пасха, то Рождество, то Святый Мартин на коне, а это означает вино и сыр, то еще какое-нибудь счастье, под которое можно что-нибудь загрызть сразу с жаровни.
Помнится, пик нашего восторга пришелся на мясопуст, который чехи отмечают свининой, колбасками, пивом, медом - в общем, тем же, что и Пасху. У всех Великий пост, а над нами - своя, персональная звезда. Всегда.
Но церковных праздников на все про все не хватает.
Поэтому сегодня (и немножко заранее, и завтра тоже) Прага отмечает взятие Бастилии. Годовщина, знаете ли. Почему бы не разделить прекрасный родной праздник с городом, в котором трудишься, решил некоторое время назад французский посол - и оно поехало.
Кампа гуляет.


(фотография из блога nicoletta.ru, очень передает суть, а кое-кто вышел из дома без фотоаппарата)

А если бы он вышел с фотоаппаратом, он снимал бы совершенно другое. Он снимал бы боковые улочки от центральной аллеи, где, присев на высокий край тротуара, блаженствовали люди с вином и сыром. Бокалы с красным и розовым, стоящие рядышком прямо на брусчатке. Двух изумительно французских легавых, жмурящихся от резких запахов сыра и горячего хлеба. Металлические литые диски с перфорацией - из настоящей шарманки. Все то, что мне совершенно не удается фотографировать и только отчасти удается описать.

***
А еще сегодня по Праге кругами бродили свадьбы. Одна из них, при полном параде, с парой фотографов при амуниции и штативах, пыхтя, поднималась по Нерудовой к замку. Невеста шла с таким блаженным выражением лица, что кто-то из свиты обеспокоенно поинтересовался, не плохо ли ей. (Жара, десять метров белого атласа, туфли на каблуке и довольно крутой подъем.) "Я такая счастливая, - отозвалась девочка по-русски, - что мне уже пофигу".
Благословенна будь, новобрачная, как говаривал О'Генри, я почему-то думаю, что ему бы понравилось.

Хороших новостей много, но они все поголовно домашние.
Огромные, пахучие персики на любимом рынке.
Грозы сквозь солнце.

Подорвался сегодня поменять местами стеллажи в кладовках - в итоге нашел кучу забытых и почти потерянных вещей, целую коробку агатов, две плоские перламутровые ракушки (вот сделать теперь пару драконов-отшельников), потерянные тигровые босоножки и, разумеется, очень много свободного места.

Орхидея выпустила еще пару бутонов. Мята и базилик, когда их поливаешь на ночь, начинают в благодарность пахнуть, да с такой силой. Если досидеть за работой до утра, то можно услышать, как в наш двор прилетает горлица, находит самое гулкое место и начинает выводить свое гугу-у, гу с многократным эхом. И делает это в самый тихий час, когда еще даже утренние трамваи не звенят, между пятью и шестью. Потом ей то ли надоедает, то ли утро набирает шум - она смолкает и улетает. А на следующее утро прилетает снова.

Я как-то оказался в Вильнюсе в очень ранний час выходного дня. По сонному городу ехал велосипедист и развозил звуки. Впереди, где часто бывает корзинка, к велосипеду было приторочено что-то вроде старого магнитофона. Или радио. Оттуда раздавалась музыка сквозь помехи. И везде, где проезжал этот велосипедист, начинался звук. Заводилась пила на стройке. Включались моторы машин на стоянке. Начинали хлопать двери и ставни.
Я всегда подозревал, что петухи на самом деле - оборотни. Иначе бы как они высиживали василисков?

This entry was originally posted at http://a-str.dreamwidth.org/492323.html. Please comment there using OpenID.

Что-то я замолчал.
Так что, пожалуй, собираюсь с силами и присоединяюсь к.
К чему-чему, к игре, конечно.
Обязательно же каждый день есть сказать о чем-то - ну, не то чтобы вот однозначно хорошем, но по крайней мере веселом.
Неделю продержаться обязуюсь, дюжину недель - ну, попробую. Дюжину, потому что у меня все устроено вот как: чтобы что-то сдвинулось, нужно что-то двигать двенадцать недель. Проверено уже многократно.
Самое веселое, что сдвинуться может что угодно, совсем не обязательно то, что двигал. Но сдвигается, еще как. А казалось - монолит, черепаха под слонами.
Это присказка.
Сказка (вру, быль, конечно) - дальше.

Заяц-людоед поминался в наших разговорах почти постоянно - с тех пор, как был встречен (не мной) в Вильнюсе, а потом и в Праге (уже мной). Отличительные черты этого зайца были таковы: во-первых, он был размером с хорошую овчарку, я не шучу. Огромный заяц. Во-вторых, люди его не просто не пугали, а как-то даже, пожалуй, вызывали интерес. Причем было замечено, что в глазах у зайца таится нехорошее, и зрак уж больно желтоват, и косится он на нас так, будто проверяет на упитанность. Хотя и делает вид, что вовсе даже за другим вышел. На солнышко там погреться, то, се. Мало ли дел у зайца. Но мы-то знали.

Так мы его поминали, эдак, ну, заяц, ну, людоед.
А тут мы взяли и поехали в Нюрнберг. Вообще-то - на выставку Дюрера, ранние работы, акварели, графика, три часа езды, что ж мы, не съездим, что ли.
Заодно и по альтштадту прошлись, конечно. Добрались до замка, а там, буквально под стеной - вот это.



С выпученным ониксовым глазом, ошалелый, проломивший ящик.
Считается, что это - любимый зайчег Дюрера. Тот самый, который на знаменитой акварели, и вообще символ города. И памятник ему стоит ровно напротив дома, где жили себе художник и заяц.
Но вы, пожалуйста, обратите внимание, что у него под лапой.
Сбоку хорошо видно.